набросок (продолжение)

[lifeandcrafts]

похоже, что это уже не набросок, а полноценный фанфик получается. в любом случае выкладываю следующую порцию.
Гвилхолл оказался милым провинциальным городком, одним из таких, где можно встретить за день, как минимум, трех знакомых, не прилагая к этому и сотой доли усилий, необходимых для аналогичного результата в крупных городах. Сама атмосфера казалась легче, проще, приятнее. Родной город Данте, или, вернее сказать, город, выбранный им как место жительства, не намного обошел Гвилхолл в размерах, что и стало решающим фактором – меньше сутолоки, больше покоя.
Бродя по улицам, Данте с любопытством осматривал дома, заглядывал в витрины магазинов, даже зашел в местный исторический музей.
Милая девушка-экскурсовод, только месяц назад окончившая институт, около часа с энтузиазмом рассказывала об истории городка, его немногочисленных достопримечательностях и прочих вещах, представлявших, впрочем, весьма небольшой интерес для слушателя вроде Данте. Однако, приняв его взгляд, остановившийся на ее личике, за проявление заинтересованности в предмете рассказа (а может и в ней самой), девушка, краснея, продолжала говорить слегка подрагивавшим голосом.
Данте не мог не заметить мучений несчастной, но сейчас это занимало его меньше всего. В середине лекции он обратил внимание на стену, увешанную портретами лордов, в течение нескольких столетий владевших окрестными землями. Как сказала его очаровательная экскурсовод, старинный род пресекся около ста пятидесяти лет назад, но потомки незаконнорожденных детей, которых, к слову, хватало, до сих пор жили в городке.
Внимание охотника привлек портрет основоположника рода, высокого и статного мужчины. Заметив это, девушка произнесла:
- Если верить старым записям, то на этом портрете сэру Роджеру Грэкхему около пятидесяти лет.
- Неплохо сохранился для своего возраста, - задумчиво ответил Данте, разглядывая молодое и свежее лицо землевладельца.
- Вы правы, - улыбнулась рассказчица, - многие очевидцы замечали, что до самой своей смерти Грэкхем оставался сильным и здоровым мужчиной, годы почти не оставили следа на его лице.
В глазах охотника появился стальной блеск.
- А как он умер?
Экскурсовод была немного удивлена дотошностью расспросов, кроме того, ей бы хотелось, чтобы события развивались по несколько другому сценарию, тем не менее, она не подала вида, продолжив:
- Никто не знает, что именно произошло. Однажды осенью он со своей свитой выехал на охоту. Один из ее участников, близкий друг сэра Роджера, записал позднее то, что видел.
- Запись есть?
- Нет, к сожалению, она погибла в пожаре, но у нас хранится ее перевод.
- Его можно посмотреть?
- Он в архиве... – немного растерялась девушка от такого напора посетителя, но тут же собралась, поскольку взгляд парня не предполагал отрицательного ответа. – Но я могу узнать. Возможно, вам позволят поработать там, если только у вас есть разрешение...
Данте слегка сощурился.
...а, может быть, оно и не понадобится, - быстро закончила девушка, устремляясь к одной из боковых дверей.

Полчаса спустя Данте сидел в небольшой специально предназначенной для работающих с архивными материалами комнате. На столе перед ним лежала открытая папка и несколько листов с мелким рукописным текстом. Глаза охотника пробегали строку за строкой, он уже отложил в сторону три листа, осталось еще два.
Кроме него в комнате не было ни души, и это полностью его устраивало – никто не отвлекал и не рассеивал мысли. Тишина этой комнаты, нарушаемая лишь тиканьем круглых настенных часов да изредка доносившимися звуками с улицы, погружала в странное состояние, как нельзя более подходившее для чтения потрепанных пожелтевших листов. Казалось, само время замедлило ход, чтобы оглянуться назад.
Вдруг Данте резко подался вперед, впившись глазами в лист, который держал в руках.

«Весь день нам несказанно везло. Зверь словно сам шел нам в руки, так что и собаками его травить не приходилось. Охотники были взбудоражены, каждый стремился добыть как можно больше. Кто-то уже начал заключать пари.
К вечеру мы добрались до дома лесника и решили переночевать в нем, а на следующий день продолжить охоту, надеясь, что он окажется столь же удачным.
Долго мы пировали и веселились, но к полуночи уставшие люди уже отошли ко сну. Я был бы рад поступить так же, но, улегшись на своем месте, я понял, что не могу уснуть. Поначалу я подумал, что это возбуждение сегодняшнего дня не дают мне сомкнуть глаз, однако, спустя некоторое время я понял, что меня беспокоило что-то другое. Меня тревожило смутное предчувствие чего-то дурного. Не в силах справиться с собой, я вышел во двор и принялся расхаживать по нему, пытаясь в движении найти успокоение.
Ночь выдалась на удивление светлая. Полная луна и большие звезды ярко светили на поляну, укутывая ее синеватой мглой. Я уже совсем было собрался вернуться в дом, как услышал невдалеке чьи-то шаги. Возможно, другой на моем месте не придал бы этим звукам никакого значения, но нервы мои были на пределе, и, словно повинуясь чьей-то воле, я пошел на звук.
Я понял, что шаги удаляются и последовал за ними. Понимая, что легко могу выдать себя неосторожным движением, я старался не издать не звука и не шуметь. Быть может, усилия мои не пропали даром, а быть может еще по какой-то причине, но идущий впереди меня человек (а это был человек, без сомнения) не обернулся ни разу и даже не замедлил шага. Незнакомец шел быстро, будто спешил. Я понимал, что мы уходим все глубже в лес, но даже и мысли о том, чтобы повернуть назад, у меня не было.
Спустя четверть часа мы вышли на поляну, чуть поменьше той, на которой стоял дом лесника. Звезды и луна, заливали ее серебристым светом, к котором я отчетливо и ясно увидел фигуру человека. Спрятавшись в кустах, я наблюдал. Какого же было мое изумление, когда в темной фигуре я узнал моего друга Роджера. Первым моим желанием было бросится к нему за объяснениями, но все та же неведомая сила, что заставила меня последовать за Роджером, теперь остановила не давала мне сдвинуться с места.
Я даже предположить не мог, что привело моего друга в это место в столь поздний час. Не отрываясь, я следил за его действиями.
Некоторое время он неподвижно стоял, а потом подошел к тому, что на первый взгляд могло показаться просто черной громадой камней. Однако, стоило Роджеру протянуть к ней руку, как по ней заструились, словно ручейки, потоки зеленоватого света. Едва удержавшись от крика, я замер, а затем осторожно подобрался поближе. Присмотревшись, я понял, что друг мой стоял перед подобием капища. Мысленно вознося молитвы всем святым, каких только мог вспомнить, я продолжил наблюдать. Узкие полоски света расширились, и постепенно все камни засветились этим странным, если не сказать, страшным, светом. Роджер опустился на колени, и вокруг него стал подниматься зеленоватый туман, постепенно становясь непроницаемым для глаз. Понимая, что вне зависимости от того, что это было, к Единому Богу оно не могло иметь ни малейшего отношения, я пытался сообразить, что делать теперь. Неужели мой друг оказался ведьмаком? Нет, такого просто быть не могло. Не мне вам напоминать, что якшающихся с силами тьмы следует придавать огню. И какого было мне сознавать, что друг, с которым мы еще детьми играли вместе, попал в сети колдовства. Эта мысль была невыносима.
Не отдавая себе отчета, я бросился к нему, несмотря на то, что зеленоватый туман уже заволок всю поляну, и я с трудом видел на расстоянии шага от себя. Оказавшись рядом с капищем, в том месте, где стоял Роджер, я принялся шарить руками. Несколько минут я потратил на тщетные поиски. Ничего. Туман постепенно рассеивался, и я принялся осматривать всю поляну и лес вокруг нее, я звал друга, но безответно. Наконец, выбившись из сил, я опустился на землю возле капища.
Очнулся я от того, что капля прохладной росы упала с опустившейся ветки мне на лоб. Было раннее утро, солнце еще не поднялось, и все вокруг было покрыто серой пеленой. Если б не то, что вокруг меня был лес, а не стены дома лесника, я бы подумал, что все произошедшее со мной прошлой ночью, было не более, чем дурным сном. Но теперь я вскочил и поспешил назад к своим товарищам, понимая, что исчезновение Роджера скоро откроется, и начнутся поиски, которые, что-то мне подсказывало, ни к чему не приведут.
Что ж, к несчастью я оказался прав – от моего друга, владельца всех близлежащих земель, сэра Рождера Грэкхема не осталось и следа, будто и вовсе такого человека не было.
Как вы, вероятно, уже догадались, я никому не рассказал о виденном мною. Но, вернувшись в свои владения, я поспешил к святому отцу, которому все и поведал. К моему удивлению, он был гораздо более спокоен, чем я ожидал, будто ничего сверхъестественного тут и не было. Все, что он мне посоветовал, это никому ничего не говорить, помолиться за душу моего друга Роджера и записать сию историю.
Итак, последовав совету святого отца, я каждый день теперь молюсь, а теперь делаю эту запись, которую тщательно запечатаю, и прикажу вскрыть лишь спустя семь поколений».

Данте откинулся назад, закинув руки за голову. Глаза его неподвижно смотрели в потолок, но за этим неподвижным взглядом угадывалась напряженная работа мысли.
- Не хотите чашку кофе? - рядом со столом возникла девушка-экскурсовод с двумя чашками в руках.
- Вам разве не положено проводить экскурсию? – спросил охотник, не поворачивая головы.
- Обеденный перерыв, - девушка села напротив молодого человека.
Данте чуть не спросил, а не найдется ли у нее пиццы и пива, но тут же понял, что шокирует девушку, а ему еще могло от нее что-нибудь понадобится.
- Спасибо, - бросил он, залпом осушая чашку.
Некоторое время оба молчали – Данте размышлял над прочитанным, а девушка просто-напросто не знала, что сказать. Наконец она спросила:
- Надеюсь, вы нашли то, что искали.
- Ага.
- А почему вас так заинтересовала смерть сэра Роджера? Это что-то значит?
- Может быть... Где находится замок, в котором он жил?
- Совсем недалеко отсюда, вы можете добраться пешком. Если воспользуетесь картой, то очень быстро его найдете.
- А где взять карту? – охотник поднялся со стула и направился к выходу.
Девушка вскочила с места и побежала за ним.
- Она продаются в холле музея.

Через четверть часа Данте уже шагал по дороге в сторону фамильного замка Грэкхемов.
Посмотрим, что за кашу ты заварил, старик...